Объясняя этот случай, Старец пояснил: Если бы пророк Даниил имел плохие помыслы, то он скорее ответил бы царю: “Не стыдно ли тебе, тиран, что ты меня, невинного, бросил на съедение львам, и теперь спрашиваешь как мои дела?” Но Даниил имел всегда хорошие помыслы и ответил кротко, потому и Бог вразумил львов не трогать его.
Подобным образом, когда три отрока по приказу Навуходоносора были несправедливо брошены в печь, они не имели плохих помыслов и не роптали: “Почему Ты, Боже наш, в то время как мы любили Твой закон, Ты не заступился, и нас бросили в печь?” Но вместо этого они обвиняли самих себя, а Бога славословили, говоря: “Благословен еси Господи, Боже отец наших, и хвально и прославлено имя Твое во веки. Ибо праведен Ты во всем, что сотворил нам... и суды истины сотворив во всём, что навёл на нас, потому что по истине и по суду навёл Ты всё это на нас за грехи наши, ибо согрешили мы и поступали беззаконно, отступив от Тебя и во всём согрешили и заповедей Твоих не слушали и не соблюдали, и не поступали, как Ты повелел нам, чтоб нам было благо” (Дан. гл. 3 — молитва трех отроков).
Видите, — пояснил Старец, — какой добрый помысел, основанный на смирении, имели те три отрока? Один хороший и смиренномудрый помысел и львов делает ягнятами и чрезвычайно разожженную печь превращает в райскую росу и прохладу. Поэтому всем нашим проблемам нужно противостоять терпением, добрыми помыслами и смирением, тогда благодать Божия будет помогать нам.”
Старец сказал: “Сатана до последнего нашего вздоха не перестанет сеять в нашем уме лукавые и нечистые помыслы. Не будем придавать им значения. Оставим их пролетать мимо нас, как пролетают птицы в воздухе. Пустим в ход фабрику добрых помыслов. Что мы дадим ей, то и получим. Дадим железо — и получим железо. Дадим золото — золото и получим. Увиденное нами зло будем всегда превращать в добро. На все будем смотреть с простотою. Один монах, простой в сердце, увидев на одном японском радиоприемнике знак плюс, подумал что это крест. Что он сделал? Он не осудил японцев, поставивших на радиоприемнике крест, но сказал: “Слава Богу за то, что и японцы стали христианами.” Если вам случится быть в какой-нибудь компании, где не говорят о духовном, молчите и не придавайте значения тому, что говорят, а тайно творите молитву. Так и молитва будет совершаться за тех, кто пустословит, и вы не получите вреда.”
Однажды пришёл ко мне молодой человек, у которого не было хороших помыслов, и просил принять его в послушники. Я объяснил ему:
— Я здесь не держу послушников. Во-первых, потому что из-за многого народа, они будут гарсонами, стараясь получить выгоду, а не монахами, заботящимися о духовном. Во-вторых, пребывая много лет в монашестве, я приобрёл немного доброго, а также немного немощей, которых пока не смог изгнать. И если ты придёшь сюда, сказал я ему, то и от доброго (посты, бдения, молитва и т.д.) повредишься, ибо ты не сможешь им следовать, и от немощей моих опять повредишься, ибо не сможешь их терпеть. И потому не могу принять тебя.
Услышав это, он пошел обходить другие монастыри.
Через несколько дней, когда я сидел на дворе и ел два помидора с кусочком сухаря, я стал размышлять о благодеяниях Божиих ко мне. Стал я размышлять, что Бог даровал мне прекрасный домик в столь красивом месте, чему могут позавидовать многие богатые, желающие иметь такой домик для отдыха. Подумал я, что этот домик — мой, — без ежемесячной арендной платы, из-за которой другие люди столько трудятся. Кроме того я имею ежедневную пищу, для приобретения которой я не должен трудиться на фабрике, как другие. Что я живу в таком святом месте, где столько хороших братьев. Размышляя о всем этом, меня охватило такая слёзная жалость за мою неблагодарность о великих благодеяниях Божиих. Плача, я не смог дальше вкушать свою пищу.
Когда я находился в этом состоянии умиления, неожиданно подошел к загородке тот молодой человек, который несколько дней назад просил, чтобы я принял его в послушники.
Чтобы он не видел меня плачущим, я тотчас вошёл в свою келию, умыл лицо и, прибравшись, пошёл открывать калитку.
Очевидно, соблазнившись моей задержкой, он говорит мне:
— Так что, так, э? И ты считаешься аскетом! Мясо ел и, как только меня заметил, сразу скрылся, чтобы я не увидел тебя. Теперь-то я понял, кто ты на самом деле!
Ошарашенный таким обвинением, я рассмеялся и не пытался оправдаться. Удивился я только тому, как он легко поддался плохим помысам.
преподобный Паисий Святогорец
