Примеры? Сколько угодно. Спившиеся и затравленные попы под крылом у «странных» святителей; беглые монахи, нигде места найти не могущие; люди, горевшие в юности, но начавшие коптить в зрелости и откровенно смердеть под старость – все это не случайные типы нашей церковности. Почему Алеши Карамазовы превращаются в Смердяковых? В чем здесь дело? Предлагаю такой взгляд на вопрос: какая добродетель наиболее нами превозносится?
Ответа долго искать не придется. Смирение и послушание. Вот они-то и извращаются у нас столетиями, портя всю жизнь так, как зловонные мухи портят мазь мироварника.
Мы ничего не имеем против подлинного смирения, вознесенного Господом, и послушания, Им Самим во имя Отца исполненного. Но спросим себя: во что извращается смирение, зная, что всякая добродетель извращается во что-то? Щедрость ведь извращается в мотовство, а аскетизм – в изуверство. Смирение, следовательно, извращается в трусость, затюканность, безынициативность. Прошу вас, не путайте эти понятия и состояния. Совершенный Божий человек, по учению Апостола Павла, должен быть смирен, но он должен быть и на всякое благое дело приготовлен, как говорится несколько раз в послании к Титу. Кроток был Моисей, водивший Израиля и убивавший врагов. Смирен был Суворов, не проигрывавший сражений. Не надо кислый вид, прошу вас, рифмовать со смирением. Смирение, это – другое.
Если человек ни на какое доброе дело не готов, не бодр, но напротив – загнан под некий плинтус, унижен, бессловесен, лишен инициативы, низведен до состояния мебели, то какое же это смирение? Тот, кто сознательно культивирует среди своих послушников подобный «подвид» смирения – просто преступник. Конечно, духовный преступник, поскольку светский закон в тонкости духовных дефиниций не вникает, да и не может.
Есть, ой, есть у нас немало духовных лже-вождей, которые только об одном смирении и разглагольствуют, сами будучи гордыми, как демоны, и любящие данную тему только из одного желания иметь под рукой безмолвное стадо, шелестящее одеждами при удалении на исполнение любого приказа. Может, при благоверных царях немецких кровей и при загруженной трудами Тайной канцелярии сей вид смирения и признавался за единственно верный, но пора уже поставить вещи на свои места. Пора перестать называть тьму – светом, а сладкое - горьким. Смиренный человек это все еще человек, то есть существо, наделенное свободной волей и само за себя перед Богом отвечающее. Кто мыслит иначе, тот, видимо, записал себя преждевременно во святые, но «мощи» его никто эксгумировать не потщится.
Так же, как смирение, можно извратить и послушание. Кто-то где-то вычитал, что послушник поливал сухую палку посреди пустыни пока на ней апельсин не вырос, или – лимон. Какая красота! И вот уже некий начальник, близко не стоящий рядом с тем отцом древнего Патерика и даже отдаленно не разумеющий образ его мыслей, рад стараться. Он готов втыкать сухие палки в какую угодно землю и заставлять людей их поливать в надежде обрести «плод послушания». Жизнь многих самодуров как раз и заключается в том, чтобы утыкать вокруг себя все сухими палками и заставить всех их поливать. Сию гадость можно временами терпеть на пределе возможностей, но называть ее нормой и культивировать есть грех против самой Церкви и Духа, Ею управляющего.
Люди добрые! Поймем ли мы, что всякое слово это не только то, «что сказано». Это еще и нечто, о чем спрашивают: «кем сказано?» Если сказавший нечто – просто попугай, повторяющий звуки чужого голоса, то должен ли я бросаться на исполнение звуков? Звуков, но не слов. Совесть велит не метаться на исполнение. Совесть велит трезвиться и не дерзать на повторение великих дел, не имея великой жизни.
Насколько часто мы слышим слова о послушании и смирении, настолько часто мы сталкиваемся с извращенными понятиями об этих родных для Евангелия добродетелях. Царство антихриста это и есть, напомним, не царство цифр и кодов, но царство извращенных добродетелей, возвещенных Евангелием.
Память святителя Игнатия (Брянчанинова) празднуется повсеместно. Иногда даже – с любовью и пониманием. Не он ли говорил, что прежде вверения старцу своей души, нужно испытать старца на предмет соответствия его духовного устроения Слову Божию и Преданию. Это нужно, чтобы вместо врача не ввериться убийце, и вместо пастыря не найти волка. Так вот – владыка Игнатий писал все верно и сдержанно, точно и аккуратно. Пером его двигал Утешитель. Нужно вникнуть в его словеса, особенно в части таких тем, как «послушание и смирение».
Нельзя калечить народ Божий извращенно понимаемыми добродетелями. Нельзя бредить временами всевластия ушедших веков и плевать на бороду в благодушной самоуверенности, тогда как новые тучи уже собираются на горизонте. Или Церковь – Тело Иисусово и Она постоянно учится жить деятельной любовью, или Церковь – всего лишь некий админаппарат, собирающий налоги, снимающий шкуру с подчиненных, маринующий просителей в прихожих, ищущий защиты властей и проч. Тогда революции оправданы. Тогда и кровь неизбежна. И неужели историю не учат те, кто сегодня командуют жизнью. Ведь их кровь, при пренебрежении множеством повседневных ошибок, прольется в числе первых.
Нельзя Бога гневить. Он долго ждет, но больно бьет. Культивируя смирение, нужно самому смиряться. Говоря о послушании, нужно самому вслушиваться в голос совести и голос Слова.
Иначе я даже плакать откажусь со временем над трупами тех, кто слишком долго пользовался Евангелием, не исполняя Его слова на деле. Так уже было в истории, и было это, до боли, недавно.
Протоиерей Андрей Ткачев
Радонеж
10 июля 2012 г.
http://www.pravoslavie.ru/54755.html
«Слепец слепца аще водит, оба в яму впадут; довлеет бо ученику, да будет яко учитель его» (Мф. 15, 14; 10, 25). «Многие из старцев, - говорит св. Иоанн Кассиан, - вместо пользы - вред, вместо утешения отчаяние причиняют вопрошающим, и сие оправдывается примером» (Собес, 2-е, гл. 10). «Не всякий, кто стар летами, уже способен к руководству; но кто вошел в бесстрастие и приял дар рассуждения», -
говорит много потерпевший вреда от неопытных стар¬цев св. Петр Дамаскин. «Не всякому человеку открывай свои помыслы, - говорит св. Ефрем Сирин, - а только тем, о коих дознаешь, что они духовны» (Добротолюбие, т. 2, стр. 473). «Не всякий, подающий совет, достоин доверенности, но только тот, кто прежде сам хорошо управил свободу свою» (Св. Исаак Сирин, сл. 78). «При выборе старца не на того обращай внимание, кто преклонных лет уже, - говорит Авва Исайя, - но кто убелен ведением и опытностию духовной, чтобы не получил ты вреда и не размножились страсти твои» (Добротолюбие, т. 1, стр. 463). Итак, «прежде вступления нашего на сей путь (путь жизни подруководственной), мы должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача - на больного, вместо бесстрастного - на человека, обладаемого страстями, вместо пристани - в пучину, и таким образом не найти готовой погибели» (Леств., сл. 4, поуч. 6). В предупреждение ошибок при выборе старца св. отцы указывают на добродетели и признаки, коими должен обладать хороший руководитель. Лествичник в слове к пастырю называет наставника врачом, учителем, книгу, в сердце написанную, имеющим и не от человека наученным, безстрастным, в Боге живущим и пр. «Правомыслие и опытность наставника можно распознать, - говорит св. Антоний Великий, - из того, согласно ли его слово с словом Божиим» (Добротолюбие, т. 1, стр. 125).
«Если ты хочешь отречься от мира, - говорил святый Симеон Новый Богослов современным ему инокам, - и научиться евангельскому житию, то не предай (не поручи) себя неискусному или страстному учителю, чтоб не научиться, вместо евангельскаго жития, диавольскому житию: потому что благих учителей и учительство благое, а злых - злое; от лукавых семян непременно произрастают и лукавые плоды. Всякий невидящий и обещающийся наставлять других есть обманщик и последующих ему ввергает в ров погибели по слову Господа: Слепец же слепца аще водит, оба в яму впадут.
При другом случае этот великий угодник Божий, советуя иноку действовать по указанию духовнаго отца, присовокупляет: «однако да поступает так только в таком случае, когда знает, что духовный отец его - причастник Духа, что он не будет говорить ему противоположнаго воле Божией, но по дарованию своему и по мере повинующагося, возглаголет угодное Богу и полезное для души, чтоб не оказаться повинующимся человеку, а не Богу».